Смерть школяра, який стрибнув з даху багатоповерхівки в липні минулого року, потрясла весь Ужгород і породила масу чуток. Далі мовою оригіналу.
А вскоре обвинение в доведении до самоубийства предъявили... родному отцу мальчика. Ему же инкриминируют еще одно преступление — насильственное удовлетворение половой страсти противоестественным способом в отношении малолетнего ребенка, повлекшее особо тяжкие последствия. Как установили эксперты, мальчик был изнасилован...
Шансов остаться в живых у ребенка не было, его смерть наступила мгновенно
Больше всего в этой истории поражает то, что оба преступления, связанные между собой, можно было предотвратить, если бы ужгородские чиновники добросовестно относились к своим обязанностям. Ведь семья, в которой воспитывались четверо детей, находилась под социальным сопровождением. Воюя за отпрысков, отец и мать регулярно писали друг на друга жалобы. Кроме того, в мэрию поступали письменные обращения из школы, в которых говорилось, что с ребятами не все в порядке.
И главное — сотрудники социальных служб прекрасно знали, что отец семейства уже несколько лет пребывает в статусе подсудимого в уголовном деле о... развращении несовершеннолетних. Одним из потерпевших в этом деле был его старший сын. Но, несмотря на все это, ничего не предпринимали, чтобы защитить ребенка от насилия.
42-летний Ярослав Бойко (имя и фамилия изменены) дважды отбывал срок (за кражу со взломом из торгового павильона и за сбыт фальшивых денег). Еще два уголовных дела в отношении него — уже «педофильные» — сейчас находятся на стадии судебного рассмотрения.
В 1998 году Ярослав женился на жительнице Ужгорода, которая воспитывала 6-летнюю дочь от предыдущего брака. Позже у супругов родились еще три сына, но брак через десять лет распался. Падчерица (которой было 15 лет) рассказала, что, пока мама лежала в больнице, отчим психологически давил на нее, читая эротические лекции, после чего приставал как мужчина. Не желая брать на себя груз с привлечением уже дважды судимого мужа к уголовной ответственности, женщина просто выгнала его из квартиры, оформив позже развод. Однако запретить встречаться с сыновьями не могла.
Ярослав через опекунский совет Ужгородского горсовета добился права на еженедельные встречи с мальчиками по выходным с ночевкой у него. В октябре 2008 года, через месяц после начала таких свиданий, старший сын Миша (по этическим соображениям имя изменено), которому тогда было шесть лет, проговорился матери о приставаниях отца. Его слова подтвердили и два младших брата.
Женщина немедленно пошла в милицию и написала заявление, упомянув и предыдущие приставания мужа к падчерице. Против Ярослава Бойко возбудили уголовное дело за развращение несовершеннолетнего, а также малолетнего ребенка. Через два месяца расследование закончили, и дело передали в Ужгородский суд, где оно и застряло почти на четыре года. При этом у подсудимого взяли подписку о невыезде, оставив его на свободе.
Спустя время Ярослав снова начал регулярно встречаться с сыновьями и брать их к себе на ночь. Мать этому не препятствовала. Как позже объяснила женщина, от безысходности и отчаяния у нее просто опустились руки. Суд тянул с рассмотрением уголовного дела годами, и конца этому не было видно, ей самой приходилось обеспечивать четверых детей (бывший муж не платил никаких алиментов). Женщина рассудила, что если мальчики будут ходить к бабушке с дедушкой (у которых живет их отец), с ними ничего не случится — Ярослав не посмеет сделать детям ничего дурного.
Летом прошлого года братишки пробыли у отца и бабушки с дедушкой больше месяца. А через неделю после возвращения домой Миша покончил с собой. Жительница из соседнего дома видела, как он какое-то время стоял на краю крыши девятиэтажки и смотрел вниз, а потом отошел назад, разбежался и прыгнул. Поэтому сомнения, что это не самоубийство, а несчастный случай, сразу отпали. Никаких шансов остаться в живых у ребенка не было, его смерть наступила мгновенно. А во время вскрытия экспертиза установила, что Миша был изнасилован. По мнению экспертов, произошло это недели за две до смерти.
Через несколько дней после самоубийства Миши его младших братишек забрали у матери и отправили в приют для несовершеннолетних. Вскоре отец мальчика принес в прокуратуру письмо Миши, написанное незадолго до смерти. В нем мальчик утверждал, что мама издевается над ним с братьями, и выражал желание жить с отцом. Вот несколько цитат из письма: «...У школі нас називають бомжами, тому що ми ходим грязні. Ми ще не вміємо самі стірати. Ми ходимо дома голодні, їсти маємо готувати самі, бо мама має відпочивати від нас. Вона каже, що ми їмо багато, як свині... Усі сміються і не поважають нас... Я хочу жити тільки з татом. Тато ніколи мене не ображає. Тато про нас турбується. Він нас любить...»
Эксперты установили, что ребенок мог написать такое письмо только под диктовку взрослого, то же самое утверждают и школьные учителя Миши. Средний брат рассказал психологу детского приюта: Миша признавался, что отец неоднократно насиловал его. Однако попросил никому не рассказывать об этом, даже младшему брату. Боялся, что если узнают другие дети, станут насмехаться и издеваться над ним...
«Миша уже понимал, что произошедшее с ним — большой позор, и не хотел, чтобы об этом узнали друзья»
Через два месяца детей вернули домой. Они сами сказали психологам приюта, что хотят обратно к маме (не к папе или бабушке с дедушкой, а именно к маме).
Анна Сергеевна, мать детей, согласилась рассказать журналисту «ФАКТОВ» о последних днях жизни старшего сына:
— За несколько дней до трагедии мне позвонил Владислав — мужчина, с которым мы жили. Миша всегда сторонился его, не шел на контакт, а тут сам попросил трубку и сказал Владиславу: «Желаю тебе успехов и удачи во всех начинаниях». И еще. Маленьким Миша изредка мог закричать во сне и проснуться (приблизительно раз в год). А в ту неделю это происходило с ним несколько раз. Я включала свет и подходила к сыну, а утром расспрашивала, что ему снилось... Миша опускал голову и ничего не объяснял — не шел на откровенность.
Мы с детьми несколько раз ездили за город — на природу. Сыновья купались в речке, веселились. Последний раз мы принесли с речки мелкую рыбу. Замариновав ее, я поднялась на крышу, чтобы развесить для сушки. Миша шел со мной. Жара стояла невероятная, где-то под 40 градусов, и я несколько раз просила сына вернуться в квартиру. Он отказывался, говорил, что хочет побыть со мной. Я закончила развешивать рыбу и говорю: «Все, спускаемся вниз». Даже в мыслях не допустила, что сын может остаться. Зашла в квартиру, мою руки, и тут забегает соседка: «Миша упал с крыши». Я схватила воду, сгребла из холодильника лед и босиком бросилась вниз. Сын без движения лежал возле дома. Пыталась делать ему искусственное дыхание, брызгала водой, но это ничего не дало...
— Как вы думаете, почему сын покончил с собой?
— Миша очень любил отца, боготворил его. С одной стороны эта искренняя детская любовь, а с другой — ужасное изнасилование, о котором он не мог рассказать. Мальчик просто не выдержал нервного напряжения.
— Почему же он не рассказал об этом вам, а только брату?
— Ему необходимо было поделиться этим, а младший брат надежно хранил тайну. Почему не рассказал мне? Потому что знал, чем это закончилось в прошлый раз, в 2008 году. Помню, я позвала родителей мужа, объяснила, что произошло, а свекор начал сомневаться. Тогда Миша (ему было шесть лет) воскликнул: «Дедушка, ты что, мне не веришь? Так спроси у папы!..» А сейчас 10-летний мальчик уже понимал, что произошедшее с ним — большой позор, и не хотел, чтобы об этом узнали друзья. Кроме того, не хотел, чтобы отца привлекали к уголовной ответственности, просто не мог его предать. Миша знал, что я это просто так не оставлю, поэтому и молчал...
Отца Миши арестовали и обвинили в доведении сына до самоубийства, а также в насильственном удовлетворении половой страсти противоестественным способом относительно малолетнего ребенка, повлекшем особо тяжкие последствия. За второе преступление предусмотрено наказание в виде лишения свободы от 10 до 15 лет. Дело передали в Ужгородский городской районный суд.
— Мы допросили около семидесяти свидетелей, — рассказал «ФАКТАМ» следователь закарпатского областного главка милиции Владимир Мага. — Это сторона потерпевшей (мать детей), ее родственники, знакомые, соседи, а также сторона обвиняемого. Допрашивали также учителей, одноклассников и друзей Миши. Кроме того, в деле проведены экспертизы — автороведческая, которая доказала, что мальчик не мог самостоятельно написать письмо против матери, судебно-медицинская, установившая факт изнасилования, посмертная психолого-психиатрическая. Отец Миши категорически отрицает свою вину. Говорит, что очень любит детей и ничего противоправного с ними не делал. Однако, по моему убеждению, его вина доказана собранными в ходе следствия уликами.
«Бога нет. Если бы он был, то не допустил бы смерть брата...»
Из-за сложности уголовного дела его рассмотрение в первой инстанции проводит коллегия из трех судей. Собранный материал действительно непростой и объемный (всего девять томов). После окончания следствия мама детей направила министру внутренних дел благодарность за скрупулезно проделанную его подчиненными работу. Судебный процесс проходил в закрытом режиме.
«ФАКТЫ» пытались взять комментарий у подсудимого, передав ему в следственный изолятор через адвоката вопросы. Однако ответа не дождались.
Младшие братья восприняли смерть Миши очень тяжело. Пережитое стало для них серьезной психологической травмой, которую усугубила отправка в приют для несовершеннолетних. После возвращения домой ребята вместе с матерью решили сменить школу. Для детей было бы лучше как можно скорее забыть пережитое, однако с учетом судебного процесса, в котором они проходят в качестве свидетелей, это вряд ли возможно.
Особенно тяжело воспринял смерть Димы средний брат. По словам матери, как-то он сказал ей: «Бога нет. Если бы он был, то не допустил бы смерть брата...»
«ФАКТЫ» будут следить за развитием событий в этом резонансном деле.
P.S. Тем временем Ужгородский городской районный суд признал Ярослава виновным в предыдущем «педофильном» деле. За развращение падчерицы его осудили на два года ограничения свободы, освободив от наказания в связи с окончанием срока давности преступления. А во втором эпизоде — за развращение сына — осудили на три года лишения свободы. Сейчас дело слушается в Апелляционном суде Закарпатской области.
