Я появился на свет в Норильске, где служил мой отец. Через год меня отвезли в родные края отца и матери — в село Доманынци возле Ужгорода (так назывался и район города), где какое-то время я воспитывался бабушкой и прабабушкой. Крестили в сельской церкви, которой 370 лет. В Карпатах я впервые почувствовал сердечную благодать...

(Мовою оригіналу)

Знаменитый путешественник и экстремал ГОЛТИС: "Иранский следователь меня "утешил": "Ты хороший человек, и я похлопочу, чтобы зарезали тебя не больно..."

О своих приключениях Голтис, известный путешественник и лидер команды киевских экстремалов "Эквитэс", может рассказывать часами. А когда смотришь видеосюжеты, запечатлевшие его с друзьями в деле, хочется себя ущипнуть, не сон ли это? Вот они в морозный день, нырнув в лунку, плывут подо льдом. Вот из корзины одного воздушного шара по канату без страховки перебираются в корзину другого. Вот едут в джипе под водой по речному дну и затаскивают машину по вертикальной стене на крышу многоэтажного дома...

Зачем они подвергают свою жизнь опасности, с какой целью рискуют? Чтобы показать безграничные возможности человека, его способность выживать в любых условиях, чтобы продемонстрировать могущество человеческого духа.

У Голтиса в его 46 лет красивое атлетическое тело. В свое время он получил титул "Мистер Аполлон Европы" (76-й год, Барселона), был чемпионом Азии по фул-контакту (81-83-й годы), имеет черный пояс. Подготовил чемпионов мира по бодибилдингу - Сергея Отроха и Валентину Чепигу. Как человек верующий, он благодарен Господу не только за свои достижения и успехи, но и за те жизненные испытания, которые приходится переносить.

"Я МЕЧТАЛ: "ПРИВЕЗУ ИЗ АФРИКИ ОБЕЗЬЯН И ЗАПУЩУ ИХ В КАРПАТЫ"

— Имя, которое родители дали мне при рождении, — Владимир. Я появился на свет в Норильске, где служил мой отец. Через год меня отвезли в родные края отца и матери — в село Доманынци возле Ужгорода (так назывался и район города), где какое-то время я воспитывался бабушкой и прабабушкой. Крестили в сельской церкви, которой 370 лет. В Карпатах я впервые почувствовал сердечную благодать...

Однажды мне приснилось светлое облачко. Оно показалось красивее любого цветка в нашем саду, дерева на берегу реки, мудрее и добрее моей бабушки Веры, которая знала много сказок, легенд, историй. Облачко спустилось ко мне и говорит: "У тебя есть имя — Владимир, записанное на небесах. Гордись им и люби его. Но отныне у тебя будет еще одно имя — Голтис".

Я рассказал об этом сне бабушке и услышал в ответ: "О! Мне точно такой же приснился! Быть тебе Голтисом!". Так меня и стали называть. Что это имя значит, не знаю. Но недавно одна киевская поэтесса его расшифровала: "Го" — Господь, "лт" — любит тебя, "ис" — и спасет". Хотелось бы, чтобы это действительно было так. Хотя понимаю, что грешен, во мне столько слабостей и, чтобы заслужить спасение своей бессмертной души, необходимо много трудиться.

В детстве я был очень влюбчивым, и мне нравилась девочка по имени Катенька, к которой я, как говорят, "залицявся". Помню, играли мы во дворе в классики. Она остановилась, посмотрела на меня. "Голтис, — говорит, — да ты худой, как скелет!". К горлу подкатил ком обиды, на глаза навернулись слезы. Я отвернулся, чтобы она их не увидела, не догадалась, как ранила меня.

У меня есть дядя Митя — широкоплечий, сильный, похожий на актера Гойко Митича, игравшего непобедимого индейца. В то время он был моим кумиром. Я написал ему в армию письмо, спрашивая, что нужно делать для того, чтобы стать таким же. Он ответил: "Кушай хорошо и слушайся родителей". На листке нарисовал для меня атлета.

Конечно, этого было мало. Я понял, что должен изучить свое тело. Деньги, которые мама давала на бутерброды, на мороженое, потихоньку складывал и покупал на них книги по медицине. Изучал анатомию, физиологию, потом уже биохимию, биомеханику. Читал все взахлеб и пришел к выводу: чтобы построить тело, надо построить скелет.

У меня от природы были узкие плечи. Я подобрал комплекс специальных упражнений. Вставал перед школой в четыре сорок утра: бежал в лес, лазил по деревьям, прыгал в горное озеро, где плавал разными стилями. И всем советую: если есть возможность где-то окунуться, находите для этого время — весь негатив с тебя снимается водой. А в свободное время играл с ребятами в разные игры. У нас в лесу была Страна Лиан, и я мечтал: вырасту, попаду в Африку, привезу оттуда обезьян и запущу в Карпаты. У нас им будет лучше.

"В 12 лет мне уже было стыдно показывать свое тело, чтобы не смущать окружающих. Сниму майку — все подумают: хвастаюсь"

Уже через год тело начало преображаться. Девочка, которая меня уязвила, как-то взглянула на меня и удивилась: "Голтис, ничего себе! Как ты поменялся конкретно! Шире в плечах стал. Я тебя не узнаю". И если раньше я стеснялся раздеться, чтобы никто не видел мою худобу, то в 12 лет мне стыдно было показывать свое тело, чтобы не смущать окружающих. Думал: "Сниму майку, все подумают: хвастаюсь".

"ЧТОБЫ ЗАСЛУЖИТЬ ОТПУСК, Я ВЫХОДИЛ НА РИНГ, КРАСНЫЙ ОТ КРОВИ"

— Ужгородцы — спортивные ребята. По восточным единоборствам (тогда они были запрещены) мы побеждали на всех неофициальных чемпионатах Советского Союза.

Мне в то время казалось, что я тоже достиг каких-то результатов. До тех пор, пока в армии судьба не свела меня с настоящим Мастером. Он показал мне, что на всякого бойца найдется другой боец, и тем самым усмирил мою гордыню.

Служил я под Винницей в учебке, куда попадали мастера спорта и кандидаты. Затем был переведен в Россию, где прошел школу спецназа. Нам объявили: кто выиграет по боксу чемпионат роты, затем — чемпионат округа, а дальше — чемпионат родов войск, тот поедет в отпуск. Стимул был колоссальный! Все бились не на жизнь, а на смерть. Я тоже решил попытать счастья. Выходил на ринг, красный от крови. И стал чемпионом! Через несколько месяцев после призыва встречал Рождество дома.

Когда мне было 25 лет, я, спасая в воде щенка, ударился спиной о плывущее бревно. Перелом позвоночника. В такие моменты важно не говорить: "За что, Господи, Ты меня так наказал?", а надо спросить: "Зачем это случилось?". Потому что Бог не наказывает, а указывает на новые пути, на новые возможности. И надо верить, что все к лучшему.

Казалось бы, к какому "лучшему" может привести перелом четвертого шейного позвонка? Три независимых консилиума врачей заявили, что в таких случаях выживает один человек из тысячи. А тот, кто выживает, может вообще остаться парализованным. Но я не просто лежал, а занимался по системе "Исцеляющий импульс", которая родилась в 80-х. Делал дыхательные упражнения, использовал мыслеформы, то есть мысленно посылал в больное место питательные вещества, и все время представлял, как ангелы помогают мне излечиться.

Через три недели врачи сделали контрольный снимок и не поверили своим глазам: "Чудо! Такого просто не может быть! Срослось идеально, даже кость уплотнилась. Как будто была проведена чудодейственная операция". А еще через полтора месяца я сдал на "отлично" экзамен по гимнастике в Киевском институте физкультуры. Никто даже не заподозрил, что у меня был перелом позвоночника.

Еще я понял, что свыше мне указали путь — пропагандировать систему "Исцеляющий импульс". Я тогда работал в научно-исследовательском институте под руководством профессора Леонида Глузмана. Разрабатывал тренажеры, писал научную работу, ездил в школу-интернат к детям-инвалидам, помогал им реабилитироваться.

В чем суть этой методики? Первое — раскрыть свое сердце перед Господом, перед людьми. В каждом человеке находить хорошее, светлое. Стремиться идти к намеченной цели, прислушиваясь к голосу своей совести. Если твоя мечта бескорыстная, она рано или поздно сбудется.

Второе. Что приводит к физической немощи, к потере здоровья, к преждевременной старости? Леность — потакание своим страстям. А всего-то надо встать на 30 минут раньше и выполнить определенную программу. Мы предлагаем комплекс физических упражнений, который эффективнее любых тренажеров. Его можно выполнить везде: в квартире, на природе.

Как я стал путешественником? Меня всегда манило другое пространство, интересно было открывать для себя новые миры, новые ощущения. Я верил, что в Африке побываю обязательно! Смотрел на карту черного континента и думал: "Вот было бы здорово с другом прокатиться на велосипеде вдоль речки Лимпопо!". И первая экспедиция была именно такой. Мечты сбываются!

В 99-м году ехали с ребятами в Крым — Саша Комаров, Костя Могильный и я. И тут пришло в голову: "Почему бы нам не стать профессиональными путешественниками?". Через год родилась команда "Эквитэс" — так римские легионеры называли своих всадников-первопроходцев. Нас было трое, сейчас присоединился Андрей Супрун. Чтобы о нас узнали в Украине, во всем мире, чтобы подключились спонсоры, наш продюсер Виктор Письменный предложил программу "Десять шагов к Африке".

Нам сказали: "Для начала придумайте что-нибудь такое, что до вас никто никогда не делал". — "Давайте пронырнем подо льдом". За неделю до намеченного срока — потепление, нет льда. Звонят журналисты: "Все отменяется?". — "Нет конечно!". — "Но синоптики похолодания не обещают". — "Не волнуйтесь, — говорим, — будет 12 градусов мороза и восьмисантиметровый лед".

Так все и случилось. За два дня до акции — а мы взяли на нее благословение в монастыре — как ударили морозы! Собралось более 100 представителей прессы. Нас снимали российское телевидение и CNN. Мы пронырнули из лунки в лунку подо льдом 40 метров.

В Зимбабве, пристегнув себя резиновым канатом, прыгали с флагом Украины над водопадом Виктория. Туда многие приезжают из Америки, из Новой Зеландии, чтобы совершить такой прыжок, но, глянув вниз, от затеи отказываются. Костик, кстати, на резинке прыгал и с воздушного шара. Не знаю, отваживался ли кто-то еще в мире на это. К таким вещам нужно относиться серьезно, 200 раз перестраховаться, и недавний смертельный случай в Каменец-Подольском это подтверждает.

"В ИРАНЕ МНЕ СКАЗАЛИ: "ТЫ СНЯЛ ТРИ ВОЕННЫХ ОБЪЕКТА, МЫ БУДЕМ С ТОБОЙ ОЧЕНЬ ЖЕСТКО РАЗБИРАТЬСЯ"

— К поездке в Африку мы подготовились основательно, были готовы к любым экстремальным ситуациям. Побывали там в девяти экспедициях — одна чуть не закончилась для меня смертью.

У нас был заказ — перегнать экспериментальные джипы, созданные для кругосветных путешествий, из Омана в Киев. Накануне поездки мне приснилось, что я буду сидеть в иранской тюрьме. Рассказал о своем сне друзьям (моими напарниками тогда были Саша Комаров и Саша Харюзов). Они сказали: "Какие проблемы! Мы просто объедем эту страну".

"Я стал путешественником, потому что меня всегда манило другое пространство. Интересно открывать для себя новые миры, новые ощущения"

Приехали в Оман. Купили три джипа и отправились домой. Но Сирия визы нам не открыла. "Давайте все-таки махнем через Иран, — говорю. — Мы же не собираемся нарушать законы. За что тогда я могу сесть в тюрьму?".

Паром доставил нас к иранскому портовому городу Бандрабас на берегу Персидского залива. Здесь мы узнаем, что при въезде в страну надо задекларировать фото— и видеоаппаратуру. Ее помещают в специальный ящик, опечатывают, а при выезде проверяют целостность пломбы.

А я как раз приобрел первую в своей жизни видеокамеру. Думаю: "Столько читал про Иран, там такие чудесные пейзажи! Неповторимые ландшафты! Не прощу себе, если не буду их снимать". И спрятал камеру на дно рюкзака. Никто ее не искал. Мы выехали за город — и окунулись в мир дикой природы. Я снимал скалы белые, черные, красные, фиолетовые, перламутровые, снимал фантастические закаты и рассветы и думал: "Молодец, что припрятал камеру".

Последний перевал перед пограничным городом Сиракс. До выезда из страны — 70 километров. Ребята уехали вперед, а я открыл окошко и, не выходя из джипа, стал снимать табун лошадей на фоне заходящего солнца.

Вдруг останавливается рядом полицейская машина (и откуда она только взялась?), оттуда выходят двое. Наводят на меня стволы, щелкают затворами. Говорят: "О, видео!". Во мне все ухнуло, я понял, что пропал, потому что за съемки незадекларированной видеокамерой в Иране полагается семь лет тюремного заключения. "Ты арестован, машина арестована. Тебе грозит тюрьма", — сказали мне на ломаном английском. Мне стало страшно. "Забирайте все — машину, камеру, только отпустите", — говорю. Предлагал пачку долларов, не очень внушительную, но все же. Они не искусились: видимо, задержать шпиона для них было важнее.

Везут меня, я понемногу успокаиваюсь: "Голтис, вспомни, сколько раз Бог тебя на ладошке нес, чудеса свои предъявлял. Как ты мог усомниться в том, что на этот раз он тебя покинул? Значит, это зачем-то надо". Проезжаю мимо ребят, говорю сокрушенно: "Сон сбылся!". Они: "Мама дорогая! Мы тебя не оставим".

Привезли меня в воинскую часть в Сираксе. Надели на глаза черную повязку, повели на допрос. Следователь по-русски спрашивает: "На кого работаешь? Наверняка ты американский шпион! Зачем снимал? Нам сообщили, что ты перевозишь наркотики". Но я-то знаю, что никаких наркотиков в машине нет, и если они их подбросят, то это смертная казнь... "Я понимаю, — говорю, — что нарушил закон и в ваших глазах враг народа. Но совесть моя перед вами чиста. Я снимал только природу. Посмотрите пленку и убедитесь сами. Она пронизана любовью к удивительной красоте вашей страны, к вашему народу".

Его моя речь проняла, у него даже голос задрожал. "Вижу, что ты честный человек. Моя бы воля, я бы тебя отпустил. Но твое дело уже передано в центр. Там будут с тобой очень жестко разбираться. Тем более что ты снял три военных объекта". Я опешил: "Как?". — "Давай посмотрим". Прокручивает пленку: "Видишь кусочек железной дороги? Это у нас называется военный объект. А здесь камера ухватила немного высоковольтных проводов. Это тоже военный объект. А вот ты снял высоковольтный столб... Прощайся с друзьями. Едем в Мешхед, в тюрьму госбезопасности".

Следователь сел за руль моего джипа, а меня посадили рядом с конвоиром. Едем, я рассказываю про Украину, про ее климат, про наше отношение к женщинам. Он слушал с большим интересом, потом предложил мне самому вести машину, чтобы добраться быстрее: мол, хочет застать своего друга — следователя. "Ты хороший человек, — говорит. — Я похлопочу перед ним, чтобы тебя не больно зарезали".

Бес мне нашептывает: "Голтис, ты молил Бога, чтобы дал тебе шанс? Вот он! С тебя сняли повязку, наручники, руки твои свободны! Спасайся! Машину — в пропасть, сам выпрыгни. За ночь добежишь до границы, перейти ее для бывшего спецназовца не проблема".

Сердце тут же возражает: "Как так? Тебе человек доверился, а ты ради спасения своей шкуры убьешь его?".

Вот такой шел во мне внутренний разговор. Я радовался, что послушался голоса сердца. На что бес сказал: "Голтис, ну ты и придурок! Подохнешь в тюрьме!". Следователь, взглянув на меня, спросил: "Тебя что-то мучает?". — "Теперь уже нет". — "А что мучило?". — "Когда ты снял с меня повязку и наручники, бес искушал убить тебя". У него на глаза выступили слезы: "Гони машину обратно!". — "Нет", — говорю.

Мы опоздали на 15 минут. Следователь своего друга не застал, тот уже сменился. И, прощаясь со мной, он сказал: "Больше от меня ничего не зависит. Пусть тебе твой Бог помогает".

"Я НАЧАЛ ГОЛОДАНИЕ, ЧТОБЫ БЫСТРЕЕ УМЕРЕТЬ"

— Сначала меня посадили в яму глубиной метров восемь. На теле оставили только крестик. Еду и воду спускали на веревке. Водили на допросы. Допрашивали с пристрастием, были убеждены, что я американский шпион.

Вскоре перевели в камеру смертников. Снимают с глаз повязку: передо мной афганцы, пакистанцы, иранцы, иракцы — все мусульмане. Я — 13-й, христианин. Заглянул в глаза каждого и увидел в каждом частицу Бога. Думаю, мой взгляд не оставил их равнодушными, они поняли, что я хоть и другой веры, но их брат. Потом я узнал, что один убил жену, у другого нашли гранату, у третьего — оружие, которое он приобрел, чтобы защитить свою семью от бандитов. Несколько человек перешли границу в поисках заработков. Всех их ждала смертная казнь.

Еды было как на убой. Предлагают: "Садись, дорогой друг, покушай". Но у меня не было аппетита: такой стресс пережил. К тому же решил поскорее уйти из жизни. "Если буду голодать на воде, — думаю, — через 60 дней все закончится, а если сухое голодание — то еще раньше. Кушать стану только на свободе!".

Самым большим наказанием для меня был затхлый запах в камере, которая никогда не проветривалась. Потому что я даже зимой привык спать с открытым балконом. Хорошо, что туалет находился в отдельной комнатке. Обреченность была полная, но я молился и очень переживал, слышит ли меня Господь. И приснилась мне горлица. "Крепись, Голтис! — сказала она. — События изменятся в твою пользу". Я проснулся, недоумеваю: "Какая птица? Где я увижу ее, если в камере нет даже крохотного окошечка?". И тут нас впервые выводят на прогулку. Снимают повязки. Боже мой! Над нами синее-синее небо. Какая красота!

"Вот бы сейчас улететь в Карпаты, — думаю, — упасть на пахучие травы, поцеловать родную землю, обнять дерево". Смотрю вверх и вижу дикую горлицу! Кружится над нами, воркует! А я про свой сон всем в камере рассказал. И мои братья-смертники радостно закричали: "Голтис, вот птица, которая тебе приснилась! Твой Бог тебя услышал! Все будет хорошо!". У меня слезы полились: "Горлица, возьми меня с собой!".

Через два дня приводят меня на очередной допрос, ставят на колени, лицом к стене. Минутная тишина. Вдруг слышу нежный женский голос. Девушка-переводчица обращается ко мне: "Голтис, ты понимаешь свое положение? Чтобы облегчить свои страдания, тебе лучше во всем признаться. К тебе много вопросов. Например, ты вел машину, а кто-то снимал из противоположного окна. Кто это был?". — "Я сам и снимал. Рулил коленом, а в руках держал камеру".

Во время перегонов мне на ходу приходилось и борщ есть, и на гитаре играть, чтобы успеть доставить машину в срок. "Можешь это продемонстрировать?". — "Могу". Выводят во двор. Рулю коленом, а сам высовываюсь в другое окно и снимаю камерой. Они удивляются: "А мы тут головы ломали, как это возможно".

"ТВОЙ БОГ ОКАЗАЛСЯ СИЛЬНЕЕ НАШЕГО. ПОМОЛИСЬ ЕМУ ЗА СПАСЕНИЕ НАШИХ ДУШ"

Я понимал, что следствие закончено. "Все мы братья, — говорю. — У нас единый Бог, хоть он и называется по-разному, и независимо от цвета кожи, вероисповедания законы сердца и души превыше всего. Я люблю ваш народ и достойно приму смерть на его земле...". Меня слушали не перебивая, а потом объявили: "Мы убедились, что ты честный человек. Ты свободен!". — "Как свободен? — не верю я. — А камера? Свободен от смерти?". — "И от камеры свободен, и от смерти! Иди прощайся с друзьями!". Девушка зарыдала.

А дальше — кульминационный момент. Захожу в камеру и вижу сияющие лица людей, обреченных на смерть. Словно 12 солнц! Они были несказанно рады за меня! Когда я это увидел, обнял каждого и заплакал. Вот они, мусульмане! Уникальные люди, в сердцах которых живет Бог.

Однокамерники, прощаясь, сказали: "Твой Бог оказался сильнее нашего. Помолись ему за спасение наших душ".

Возвращаюсь к следователям. Они вручают мне изъятую во время ареста пачку денег, джип, фото— и видеокамеру, подарки для друзей. У меня хватило наглости заикнуться о пленке, все-таки жалко было отснятых кадров. Мне сказали, что пленка конфискована, а вместо нее вручили чистую кассету такой же фирмы.

Когда я все это получил, то попросил их выслушать меня. Они согласились. И я стал рассказывать о каждом из тех, с кем сидел в камере, и взывать к снисхождению. "Это уже совсем другие люди, они покаялись, — убеждал я. — Они мусульмане, ваши братья".

Говорят мне: "Голтис, сейчас произошло второе чудо. Мы не знаем, что с нами творится. Твои слова дошли до нашего сердца, и мы даем слово Шариата, что никто из них не будет казнен"...

Сел в джип. Выехал за город, несусь на просторе! Закатное солнце. Душа ликует! Я кричу, пою! Такая радость была! И все время: "Благодарю, Господи, благодарю...".

В Сираксе возле гостиницы я увидел машины своих друзей. Невероятно: прошло больше двух недель, но ребята меня ждали! Влетел в их номер... Вы можете представить себе, что ощущает птица, которая из темной клетки вдруг вылетает на свободу и снова видит солнце, небо, других птиц? Вот то же самое испытал я в эти счастливые минуты.

Михаил НАЗАРЕНКО

"Бульвар Гордона"